Кто такой Дон Жуан?

Дон-Жуан… это имя давно уже стало нарицательным – так мы называем мужчину, склонного менять женщин, как перчатки, коллекционируя любовные победы. А сюжет об этом герое известен настолько, что когда в кукольном театре С.Образцова задумали создать спектакль, пародирующий жанровые штампы мюзикла («настоящий шоу-мюзикл на зарубежном языке»), и для этого потребовался сюжет, который гарантированно знает любой зритель – выбор пал именно на сюжет о Дон-Жуане… Как же родился этот сюжет?

Впервые нечто подобное появляется в средневековом испанском романсе под названием «Дон Хуан»: молодому человеку по пути в церковь попался человеческий череп, и герой – вместо того, чтобы поступить, как подобает доброму христианину – пнул его ногой. Расплата не заставила себя ждать: вечером того же дня оскорблённый мертвец явился к легкомысленному кабальеро и увёл с собой к открытой могиле… Правда, всё заканчивается не столь трагически: изрядно напугав парня, мертвец сменил гнев на милость и отпустил его, посоветовав впредь не совершать надругательства над человеческими останками, а с молитвой предавать их земле,

"Если хочешь, чтоб по смерти

То же сделали с тобой".

Этот дон Хуан мало похож на привычного нам героя – правда, мельком упомянуто, что в храм он шёл

"Не затем, чтоб слушать мессу,-

Чтоб увидеть нежных дам",–

для человека средневековья весьма дерзко… но всё же на «дерзкого соблазнителя»   явно не тянет.

Дерзкий соблазнитель существовал в действительности. Звали его дон Хуан де Тенорио, он принадлежал к одной из знатнейших испанских фамилий и жил в XIV веке – точнее, во времена короля Педро Жестокого (1334-1369). Для короля Педро он был не только подданным, но и другом и ближайшим «сподвижником» в любовных похождениях, которые часто оканчивались дуэлями и убийствами. Бесчинства возмущали добропорядочных севильцев – но кому же будешь жаловаться на короля и его приятеля?

В конце концов, за дело взялись монахи францисканского ордена. Замахнуться на короля они всё-таки не рискнули – но вот дон Хуан получил по заслугам: ему передали записку от имени некой замужней красавицы с просьбой прийти на тайное свидание в монастырь. Тут-то его и схватили, церковным судом приговорили к смерти, казнили на месте и там же – в монастыре – тайно похоронили. Во избежание королевского гнева монахи принялись распускать слухи, что нечестивца покарали высшие силы посредством надгробной статуи одного из убитых им людей – командора ордена Калатравы Гонсало де Ульоа… и слухам многие поверили – как мы уже видели, к легендам о мести разгневанных мертвецов испанцам было не привыкать (а может быть, романс родился под влиянием этих событий и слухов?).

В таком виде легенду взял за основу своей пьесы испанский драматург «золотого века» Габриэль Тельес, творивший под псевдонимом Тирсо де Молина (1579—1648). Пьеса называлась «Севильский озорник, или Каменный гость». Правда, действие  происходит не при Педро Жестоком, а при его отце   –  Альфонсе XI, и хотя герой  остаётся королевским любимцем и сыном фаворита, король к его "подвигам" отношения не имеет: это вполне добродетельный монарх, который поначалу ничего не знал о преступлениях дона Хуана, а потом попросту не успел покарать: потусторонние силы опередили... Впрочем, это уже детали. Важно, что именно здесь – впервые в литературе – выведены привычные нам герои легенды: кроме самого дона Хуана – прекрасная и неприступная донья Анна, её жаждущий мести оскорблённый отец (именно отец, а не муж – как в некоторых позднейших произведениях), а также слуга главного героя – не очень храбрый, не очень умный, но исключительно забавный; здесь его зовут Каталинон – впоследствии он будет появляться под разными именами, наиболее известные – Сганарель и Лепорелло.

Пьеса была поставлена в 1630 г. – как раз в Севилье, и имела такой успех, что вызвала много переработок и подражаний. Через 4 года пьеса уже идёт в Италии – правда, итальянцы переделывают её на свой лад, сглаживая трагизм и усиливая комедийную сторону. В таком виде пьеса попадает во Францию, где к этому сюжету обращаются Ж.Б.Мольер (1665) и Т.Корнель (1677).

По-французски имя героя звучит как дон Жуан – и именно в такой транскрипции оно наиболее известно сегодня – и это неудивительно: именно с французов – Мольера и Расина – началось победное шествие севильского обольстителя по страницам мировой литературы, а потом и музыки. Кто только не писал о нём – К.Гольдони, А.Мюссе, К.В.Глюк, Н.Ленау, Э.Т.А.Гофман, В.А.Моцарт, Дж.Г.Байрон, А.С.Пушкин, А.С.Даргомыжский, Р.Штраус… всех не перечесть! Герой становился то циником, то мечтателем, то атеистом, то борцом за свободу, то даже…  застенчивым девственником – жертвой бесстыдной клеветы (так изобразил его бразильский драматург Г. Фигерейду).

Но вернёмся в Испанию XVII века – к первой постановке «Севильского озорника». Когда в кульминационной сцене – рукопожатии-поединке дона Хуана и Командора – публика радовалась тому, что порок наказан и добродетель торжествует, один зритель кричал: «Крепитесь, господин Хуан!» Как бы сказали современные психологи, он идентифицировал себя с главным героем – и имел на это полное право. Человек этот – богатый аристократ Мигель де Маньяра – очень гордился тем, что «сам не знал, чего больше раздавал – поцелуев или ударов шпагой» и «ни одну женщину не целовал дважды» – совсем как дон Хуан, не правда ли? И жизнь его едва не закончилась примерно так же, как жизнь исторического дона Хуана Тенорио: на очередном свидании его вместо красотки поджидал наёмный убийца… Чудом оставшись в живых, Мигель осознал всю мерзость своей прежней жизни, женился на добронравной девушке и прожил с ней в любви и согласии 12 лет, а после смерти супруги остаток жизни посвятил покаянию и богоугодным делам: на свои средства построил больницу для бедных под название Госпиталь Милосердия…

Он вошёл в литературу под именем дон Хуан де Маранья. П.Мериме, выведший его под таким именем в новелле «Души Чистилища» подчёркивает, что это не дон Хуан Тенорио, «отправленный на тот свет статуей»… А вот А.К.Толстой в своей поэме «Дон-Жуан» даёт герою фамилию Тенорьо де Маранья и совмещает оба мотива: кара небесная в лице Командора и покаяние…

А в Севилье существует традиция: по улицам проносят статую дона Хуана, стоящего на коленях и облачённого в белые одежды – символ покаяния…

Так что же всё-таки вызывает больше сочувствия – порок или добродетель?